Констанс О`Бэньон - Пират и русалка
Медленно перебирая руками, Доминик начала подтягиваться вверх, пока не достигла перил. Потом помедлила минуту, собираясь с духом, и вскарабкалась на борт. Одинокий фонарь качался в такт кораблю. Оглядывая палубу, она старалась держаться подальше от света. На палубе никого не было, но тут послышались голоса, и Доминик скользнула за стоявшие рядом бочки. Мимо нее прошли двое.
Ее руки были ободраны грубым канатом и кровоточили, одежда изорвана в клочья, вода текла с нее ручьями. Но она преодолела первое препятствие и проникла на борт «Вихря». Надо устроить так, чтобы ее обнаружили не раньше чем корабль отойдет далеко в море, тогда капитан не сможет высадить ее на берег.
Теперь, уже пообщавшись немного с Джудом Гэллантом, Доминик совершенно уверилась, что он способен на все. Он из тех людей, кто, не колеблясь, может выбросить женщину за борт.
Спустя некоторое время Доминик решилась выйти из своего укрытия и крадучись двинулась вдоль перил, пока не наткнулась на несколько лежавших на палубе шлюпок. С великими предосторожностями она забралась в одну из них и натянула над собой парусину, которой была прикрыта лодка.
Доминик трясло от холода и страха. Все зависело от того, как отнесется к ней капитан Гэллант, но он один раз уже отверг ее, хотя она и притворилась женщиной легкого поведения, полагая, что именно такие женщины ему по вкусу. И почему полковник Марсо вообразил, будто этот пират не может перед ней устоять?
Свернувшись калачиком, одна в чужом и мрачном мире, где каждая минута грозила ей бедой, Доминик закрыла глаза и провалилась в тяжелый беспокойный сон.
Том Битон был заправским моряком, казалось рожденным для того, чтобы всю жизнь провести на палубе корабля. Рваный шрам, тянувшийся от его лба до подбородка, делал физиономию Тома довольно страшноватой. Женщины и дети при встрече с ним обычно в испуге шарахались в стороны. Вот это-то лицо и увидела Доминик, когда с лодки откинули парусину.
Грубые руки схватили ее и рывком вытащили из шлюпки.
– Ну-ка, деточка, вставай! – произнес Том, ставя ее на ноги. – Что, решила прокатиться задарма?
Доминик дрожащей рукой отвела назад спутанные волосы, боясь поднять на него глаза.
– Я, значит, себе русалочку поймал, – ухмыльнулся Том, впиваясь пальцами в ее руку.
– Отпустите меня, – возмутилась Доминик, вырывая руку. – Я требую, чтобы меня отвели к вашему капитану.
Вокруг них собралось уже несколько человек, и при ее словах один из матросов засмеялся:
– Лучше тебе остаться с нами, чем с этим капитаном. Уж он-то навряд пожалует того, кто без приглашения забрался на его корабль.
– Что здесь происходит? – прогремел голос Корнелиуса, и все расступились, давая ему дорогу. Когда он оказался напротив Доминик, на его суровом лице появилось выражение крайнего изумления. Некоторое время он молча, вытаращенными глазами смотрел на девушку.
– Как вы сюда попали, мэм? – жестко осведомился он наконец. – И кто вы такая?
Она старалась не показать страха, который пронизывал все ее существо, и не мигая глядела в глаза этому огромному человеку.
– Мое имя не имеет значения. Отведите меня к капитану, я буду говорить с ним.
Теперь к ним присоединились и остальные члены команды – все сплошь устрашающего вида молодчики, с первого взгляда на которых было ясно, что это пираты. Они жадно пожирали Доминик глазами, толкая друг друга локтями и отпуская непристойные шутки в ее адрес, пока Корнелиус не приказал им немедленно разойтись и заняться своими делами. Только после того, как ушел последний матрос, Корнелиус снова переключил свое внимание на Доминик.
– У капитана Гэлланта есть дела поважнее, мэм, – объявил он. Лицо его покраснело от гнева, вызванного суматохой, которая поднялась на судне из-за появления Доминик. – Вы будете говорить со мной, и ни с кем другим.
Не успела Доминик возмутиться, как он схватил ее за руку и потащил на нижнюю палубу. Распахнув какую-то дверь, он весьма бесцеремонно втолкнул девушку внутрь. В тесной каюте почти все место занимали узкая койка вдоль стены и маленький столик, служивший одновременно письменным и обеденным. Этим практически исчерпывалась обстановка каюты. Доминик наблюдала, как Корнелиус собирает свои вещи и запихивает их в сундук. Покончив с этим, он поднял сундук и выставил его за дверь.
– Эта каюта – моя, вы будете занимать ее, пока мы не решим, что с вами делать. – Он строго проговорил: – Итак, я жду от вас объяснений.
– Я буду говорить только с капитаном, – упрямо повторила Доминик.
Корнелиус в раздражении шагнул к двери. Перед тем как выйти, он отцепил ключ с цепочки, висевшей у него на поясе.
– Я уже сказал вам, что это невозможно. Вы останетесь здесь, пока мы не сможем высадить вас на берег.
– Как вы смеете обращаться со мной, словно с преступницей! Я ничего не сделала и имею право видеть вашего капитана. Посмотрите на мою одежду, – сказала она жалобно, надеясь возбудить в нем сочувствие. – Моя юбка безнадежно испорчена, а больше у меня ничего нет. Что же мне делать?
Корнелиус круто обернулся и упер руки в бока, и Доминик стало ясно, что он с трудом сдерживает гнев.
– Мэм, по-вашему, имеет значение – как вы будете одеты, находясь на этом корабле? От команды можно ожидать чего угодно, поэтому для вашей же безопасности вам лучше запереться изнутри. – Он опустил ей в ладонь ключ. – У вас есть хоть малейшее представление о том, что с вами могло случиться, не подоспей я вовремя?
– А кто защитит меня от вас?
Присмотревшись, Корнелиус только сейчас понял, как она молода – лет двадцати, не больше, решил он.
– Я весьма польщен, что вы усмотрели во мне угрозу вашей чести, мэм. Однако меня вам как раз нечего опасаться. Я люблю женщин сговорчивых, с пышными формами и приветливых, вам же не присуще ни одно из этих качеств.
Он взялся за ручку двери, собираясь закрыть ее за собой, и тут Доминик осознала, что если он уйдет, она окажется в одиночестве, причем не ближе к своей цели, чем раньше. Не в ее характере было лгать, но ради освобождения брата и дедушки из тюрьмы она скажет и сделает что угодно. Она должна остаться на этом корабле и завоевать доверие капитана.
– Погодите! Я расскажу вам все, что вы хотите знать.
Корнелиус кивнул и, затворив дверь, подошел к ней. Он знаком предложил ей сесть на единственное в каюте кресло, а сам, смахнув на пол одежду, опустился на табурет.
– Начнем с того, как вас зовут, – предложил он.
Она не видела причины скрывать свое настоящее имя – вряд ли хоть один человек на этом проклятом корабле слышал о ней или о ее семье.
– Меня зовут Доминик Шарбоно.
– Вы англичанка, однако имя у вас французское.
